Скотный двор 1984-2025
Пролог
После смерти Старого Вожака в 1953 году, свиньи не просто встали на задние лапы – они вознеслись на них, как на пьедестал. Семь заповедей, некогда начертанных на стене амбара, мешали им спать на кроватях, пить виски и владеть акциями соседних ферм. Поэтому их не отменили – их переписали. Тише, чем шелест крысиных лап по соломе. «Никто из животных не должен спать в кровати *с простынями*», – гласила теперь исправленная заповедь. Простыни стали привилегией, знаком отличия «мыслящего класса».
Но это было только начало. Старая идея о том, что ферма управляется для общего блага, а не для выгоды власти, стала главным врагом новых хозяев. Она была неудобна, как заноза в копыте. И ее решено было выжечь каленым железом. Метод избрали изощренный: саботаж и тихое разрушение. Свиньи, возглавляемые новым лидером, хряком по кличке Большой Брат (его настоящее имя, Наполеон, уже давно никто не смел произносить), стали намеренно управлять так, чтобы доказать обитателям двора тупиковость самоуправления. Урожаи гибли, крыши протекали, ветряная мельница, символ былой гордости, ржавела и разваливалась.
А животным в это время промывали мозги. Новый лозунг, заменивший «Четыре ноги хорошо, две ноги плохо», гласил: «Свободная продажа себя на мировом рынке – твое главное право!».
Это преподносилось как величайшая свобода. Куры, которым когда-то обещали, что их яйца пойдут на общее благо фермы, теперь были «свободными предпринимателями» и должны были сами искать сбыт, платя при этом свиньям за зерно, воду и «защиту рынка». Коровы «добровольно» сдавали молоко по фиксированным ценам, которые устанавливали свиньи. А если кто-то не желал – того вынуждали. Были введены налоги: на воздух, на солнечный свет, на лай псам для охраны порядка. Неплательщиков объявляли «вредителями» и «врагами открытого рынка» и уводили в сарай, откуда никто не возвращался.
Поголовье коренных обитателей фермы – лошадей, коров, овец – начало сокращаться пугающими темпами. Но и это пошло впрок власти. Большой Брат, выступая с балкона бывшего дома Джонса, вещал: «Мы стали жертвой демографической ямы! Нам не хватает рабочих лап!» И ферму начали заселять новыми животными. Но это были не производительные коровы или куры-несушки. С юга стали прибывать стаи черных шакалов.
Шакалы не пахали и не сеяли. Они сбивались в стаи, рыскали по углам и кусали слабых. Когда кроликов кусали шакалы, те в ужасе бежали к свиньям и требовали защиты. А «защитить» могла только «власть», что контролировала псов-надзирателей и ворота. Так страх стал главным цементом, скреплявшим новый порядок. Власть давала защиту от хаоса, который сама же и породила.
Для тех, кто еще пытался сопротивляться, у свиней были и другие методы. Массовые «прививки здоровья», после которых овцы теряли шерсть, а куры переставали нестись. «Добровольные» мобилизации на «стройки века» с "СВО" на окраинах фермы, откуда животные возвращались калеками или не возвращались вовсе. Войны с соседними фермами за «исконные кормовые территории», которые никогда не приводили к победе, но зато забирали лучших и самых смелых. Это был медленный, циничный забой, пускание крови по капле.
А тех, кто осмеливался говорить правду, что ферму украли и пустили под нож, клеймили «совками» и «ретроградами». Их сажали в подвал под ветряной мельницей, где овцы, обученные новому языку, бесконечно блеяли: «Четыре ноги – хорошо, две ноги – лучше! Война – это мир! Свобода – это рабство! Незнание – сила!»
Для самых же глупых и доверчивых – а таких всегда большинство – свиньи поставили на главной площади блестящий бюст Старого Вожака. Они возлагали к нему венки и клялись, что продолжают его дело. Они говорили, что борются с коррупцией (виновных, конечно, находили среди овец), с врагами на Западе, с коварным бывшим владельцем Джонсом, который, якобы, все еще мечтает вернуть себе ферму.
Но животные не знали главного. Само существование независимой фермы, даже в виде жалкой пародии, мешало Владельцам Соседних Хозяйств. Старый хозяин Джонс ненавидел даже память о Скотном дворе на самоуправлении. Ему была не нужна ферма как таковая – ему нужно было, чтобы ее не было. И он с удовольствием помогал Большому Брату доводить начатое до конца, поставляя ему и яд для прививок, и ошейники для псов-надзирателей, и новых шакалов.
Ферма, однажды ставшая свободной, медленно умирала в тисках двойного гнета: внешнего врага и внутренней тирании, прикрытой лицемерной риторикой свободы.
И в кромешной тьме сарая, куда уже не проникал свет, последний оставшийся в живых боров с впалыми глазами, по кличке Визгун, шептал своему единственному слушателю – молодому, наивному поросенку:
*«Кто сможет сделать старый скотный двор свободным снова? Тот, кто помнит запах свободы. Тот, кто прочтет между строк на стене амбара. Тот, кто поймет, что враг – не за воротами. Враг – в наших головах. Враг – это двойное мышление. Враг – это Большой Брат, который смотрит на тебя из каждого темного угла. И пока хотя бы один из нас помнит, что было иначе, надежда еще жива. Но берегись… он уже знает о тебе. Он всегда знает».*
Все посты по теме "Скотный двор"
https://t.me/videoCelnozor/8082, https://t.me/videoCelnozor/8083
