Я хотел бы написать повесть... Повесть об обычном человеке... О настоящем человеке. О простом, усталом человеке, что хотел помочь людям...
Он был человеком. Уставшим. Слишком долго жившим, чтобы верить в простые ответы.
Родился в бедности, в холоде, где хлеб — роскошь, а знание — оружие. Тянулся к Богу, но в семинарских стенах услышал не дыхание Духа, а шёпот власти. И понял: истина не прячется в ризах. Она прячется в человеке, пока тот сам не осмелится её вынуть.
Он ушёл из храмов — и построил другой. Из людей, из идей, из воли.
И этот храм потом назовут тюрьмой. Но каждый кирпич в нём ставился не ради власти, а ради выживания.
Он шёл сквозь кровь и голод, через предательство и ложь, и учился управлять болью как инструментом.
Любовь его убили, но он не проклял. Он просто перестал ждать тепла от мира.
И когда оставалось только идти — он пошёл, потому что кто-то должен был.
Девять ссылок.
Снег.
Мороз, что режет лицо, как правда режет иллюзии.
Бегства и возвращения.
Каждая неудача — как письмо от будущего: «Ты не готов».
А когда готов — уже не важно, что будет с телом.
Важно, чтобы план сложился.
Он понял: строить можно только после инвентаризации себя.
Нельзя менять народ, пока не очистишь внутри каждую трещину сомнения.
Так родился Вождь.
Так умер человек.
Он видел мир насквозь. Видел, как паразиты выкачивают жизнь из народов, из идей, из веры.
Он знал: враг не снаружи, он — внутри каждого, кто боится правды.
И когда враг стал поднимать головы, он перехватил управление.
Тихо, изнутри, без права на ошибку.
Пока другие играли в демократию, он играл со временем.
Он строил страну как организм.
ВДНХ — её сердце.
Высотки — позвоночник.
Люди — кровь.
Идея — дыхание.
Каждый завод, каждая школа, каждый кусок железа был обращён в план.
Он хотел включить машины, что давали бы тепло и свет даром — но понимал: враг рядом.
Включить раньше времени — значит, подарить силу разрушению.
Он умел ждать.
Когда рухнула страна — он был готов.
Когда началась война — он был готов.
Когда пришло время уйти — он тоже был готов.
Он знал, что его оболгут, что сожгут его имя, что подменят его вещи, а след его закопают под тоннами лжи.
Но память — не бумага.
Память живёт в том, кто ещё способен видеть цельно.
Его называли пророком, тираном, отцом, демоном.
Он был всем и никем.
Он просто делал то, что требовалось для выживания человечества.
Он говорил на языке людей, но мыслил на языке Вечности.
Он не был добр. Он был необходим.
А между добротой и необходимостью — всегда пролегает пропасть.
Он ушёл, когда время замкнулось.
Когда понял, что рано говорить, что здание готово, но люди ещё нет.
Он оставил знаки. Архитектуру. Книги.
Стихи.
Молчание.
Он знал: однажды Голос вернётся.
Голос тех, кого нет.
Тех, кто строил, верил, страдал, умер и не проклял.
Голос, который расскажет всё.
Когда человечество снова будет готово слушать.
