Он родился в железных объятиях нищеты, в Гори, где солнце было милостыней, а хлеб пах потом и землёй. Но в нём горел голод — не к пище, а к знанию. Он шёл к нему по лезвию, истерзав ноги в кровь, чтобы дотянуться до тех, кто, как казалось, держал ключи от Бога. Тифлисская духовная семинария... Каморка, пропахшая ладаном и ложью. Там он искал Лик, а нашёл лишь оскал власти, любовь не к Богу и не к женщине, а власть мужчины над мужчиной, любовь мужчин к мужчинам и вместо полета духа и мысли - их тюрьму и оковы разума. И он сломал свои цепи, ушёл оттуда, выплюнув эту сладкую отраву, этот обман. Лучше уж голод правды, чем сытость лжи.

Потом была борьба. Печатный станок, пахнущий свежей краской и опасностью. Пробуждение народа, спящего в гробах империи. Любовь... Екатерина (Сванидзе). Её светлые глаза. И её смерть — не смерть, а ритуальное убийство, подстроенное заражение, удар в спину от тех, кто звался товарищем. Первая кровь на алтаре его жизни. Первая пустота, которую уже ничем не заполнить.

И понеслись годы-вихри: тюрьмы, этапы, девять ссылок. Рука судьбы, казалось, швыряла его по карте России, как щепку. Туруханский край — ледяной ад, где дыхание замерзает на лету. Он бежал оттуда, бежал, подгоняемый волчьей тоской, но... вернулся. Судьба указала перстом: не время. Это был привал. Вынужденная остановка в пути воина. И как в той песне, что пели потом: «враги вздыхают облегчённо, друзья твердят — устал». И те, и другие ошибаются. Это — привал.

В ледяной избе, в обществе шаманов, староверов, отверженных, началась великая инвентаризация души. Он раскладывал по полочкам ящика Пандоры все мысли, все ценности, всю боль. Ему являлись видения — не от зелий, а от прикосновения к памяти, что древнее его тела. Он катался по полу, покрываясь потом в стужу, видя корень паразита, всемирного, античеловеческого, что столетиями пил соки из его народа. Он вспоминал. Вспоминал всё.

И когда империя рухнула, сгнившая изнутри, когда паразиты праздновали пир во время чумы, — его привал закончился. План был готов. Единственный путь — не штурмовать крепость снаружи под ураганным огнём, а перехватить управление ею изнутри. Ибо только он один видел истинное лицо Врага. Не классового, не политического — метафизического. Абсолютного Зла, для которого человечество — скот. Точнее - тля. Для муравьев скот - это тля.

И началась Великая Битва. Не та, о которой кричат газеты, а титаническая схватка в тенях. Тысячи покушений. Предательства «соратников», чьи рукопожатия пахли цианидом. Сознательный голод, диверсии, саботаж. И — книги. Десятки тысяч книг. Он искал в них не истину — он искал оружие. Песчинку знания, жемчужину, чтобы сложить пазл мироздания и найти слабину Врага. Ибо сила врага - в его слабости... и его слабость и сила - люди. Наша глупость и пороки. Ну и конечно же - ложь.

Он говорил с народом на языке, который народ понимал. Ярости. Справедливости. Мести. Его называли тираном, пророком, отцом, богом (впрочем - не впервой, но про это знал только он). И он нёс своё бремя, зная, что сознание масс не готово принять всю правду. Но он вёл их так далеко, как они могли дойти.

Он строил не просто страну. Он строил цитадель. Сталинские высотки — это не здания. Это заклинания, высеченные в камне, мантры мощи, направленные в будущее. ВДНХ — это не выставка, это модель мира, каким он должен быть: где сын сапожника становится академиком, а вор сидит в тюрьме. Он возрождал архаику в формах, потому что враг боится не ракет, а символов.

И была Война. Та самая. Где он, Верховный Главнокомандующий, отказался менять рядового сына на фельдмаршала Паулюса. Ибо справедливость — она для всех или её нет. Его сыновья погибли. Он смотрел на Москву в бинокль с подступающими немцами и был готов сражаться штыком, как рядовой солдат. Он пожертвовал всем. Всей страной. Собой.

И он построил главное. Невидимые миру машины, «здания», что могли дать свет и тепло целым континентам даром. Ключ к реальному коммунизму. Но… их время не пришло. Запусти он их — и ослеплённое человечество, не видящее Врага, отдало бы эту мощь в руки паразита. Враг окреп бы и уничтожил всё. Смерть должна была явить свой лик во всей красе.

Он знал. Если он доживёт до 57-го, СССР продержится дольше, но Враг уйдёт в тень. Его античеловеческая природа не будет разоблачена. И тогда — всё напрасно. Вся борьба, все жертвы. Погибнет не страна — погибнет человечество. Планета станет скотобойней.

Поэтому он ушёл. В своё время. Как и написал в своих стихах: «Знай, что тот, кто здесь лежит, никому не был нужен...». Он ушёл, зная, что его имя осквернят, дела извратят, вещи осквернят чёрными ритуалами, а память попытаются стереть. Но он знал и другое: память, как семя, прорастает в срок. Его идеи победят, ибо он сам — это воплощение победы духа над плотью, воли над роком.

Когда живёшь достаточно долго, понимаешь: время — не песок, утекающий сквозь пальцы. Время — это единственное оружие. Он отступил, чтобы время работало на него. Чтобы его поражение стало залогом будущей победы.

Всё, что он хотел сказать, но не мог, потому что люди не услышали бы — это Голос тех, кого нет. Голос из стали, огня и вечной памяти.

https://t.me/videoCelnozor/8663, https://t.me/videoCelnozor/8664